Публикуется с сокращениями.
Про Лигу чемпионов:
- Выйти к болельщикам и сказать, чтобы они еще два года подождали? Я их прекрасно могу понять – они и так уже ждут третий год. И выходить опять, что-то им говорить… Это будет тяжело и для них, и для нас.
Понятно, что и для клуба очень важно попасть в Лигу чемпионов. Я знаю, сколько денег дают за участие в турнире – этим можно полностью перекрыть свой годовой бюджет. Для жизни клубов это архиважно. И я это понимаю. Для меня важно, чтобы наша молодая команда выходила в Лигу чемпионов.
Про атмосферу в команде:
- Как в команде – не могу сказать. Когда мы попали в эту зону, тогда сразу ушли на карантин и не собирались командой. Конечно, очень неприятно находиться на этой позиции…
Сейчас все мысли о том, как бы быстрее завершился карантин, и все вернулось к повседневной жизни. Начинаешь скучать за футболом, за тем, что ты спокойно можешь выйти из дому без перчаток и маски. Коронавирус заполонил все новостные сводки, я только о нем и читаю в последние недели.
Но если поддаваться панике, то можно и с ума сойти где-то…
О критике Морозюка:
- Я считаю, что даже если тебе есть что сказать, это не всегда должно быть сказано на такую большую аудиторию. Это нужно делать для чего-то. Вообще у меня с Морозюком очень хорошие отношения. Долго жили с ним на базе. Его слова - его решение и его мнение, которое имеет место быть. У нас в команде его слова не обсуждали.
Про ультрас «Динамо»:
- Отношения у нас неплохие, но всегда хочется лучшего. Понятно, что они заслуживают большего внимания с нашей стороны. По количеству и качеству в Украине им нет равных. Когда ты с ними общаешься, у тебя нет такого ощущения, что ты на базаре.
У них есть свой лидер с четко аргументированной позицией. Они всегда нас поддерживают, даже когда мы проигрываем, как это было после матчей с «Шахтером» и «Брюгге».
Про капитанство:
- Капитанами, как и президентами не рождаются. Ты становишься им со временем, взрослеешь, чуть другое понимание появляется. В лицо никто не говорил, что я недостоин быть капитаном команды, но комментарии, думаю, такие есть.
Когда Ярмоленко уходил из команды и не было капитана, точно в такой же ситуации был Олег Гусев. Он был формально капитаном, но на поле появлялся не так часто. И тогда капитанскую повязку отдали мне – это было решение главного тренера, не команды.
А через какой-то промежуток времени я получил травму и длительное время был без футбола. Когда же вернулся, то оставался капитаном, но мне нужно было много времени, чтобы набрать форму. Я знал, что мне нужно было набрать форму, чтобы быть капитаном и играть постоянно. Нужно было играть процентов 80-90 игр.
А так, чтобы как у меня в те полгода… Есть свои моменты в команде за пределами поля, а я не могу на них влиять. Бывают моменты, когда команда плохо сыграла, а ты участия в матче не принимал. И мне легко было бы говорить со своей стороны, ведь я не играл, но я всегда люблю быть в центре процесса, пусть даже он и не всегда приносить положительный результат или эмоции. Но тогда ты хоть находишься на поле, а когда ты за его пределами, но с тебя спрашивают за такой результат, то я такой человек, что не буду о ком-то плохо говорить.
За свою игру я могу отвечать, могу сказать, почему плохо сыграл. Но так мне было тяжело… Был еще момент, когда я не играл, но думал, что быстро наберу форму. Однако получалось так, что долго ее набирал. Я вообще долго форму набираю.
О том, как на него повлияла травма:
- Что касается физических качеств, то по тестам на скорость и выносливость ничего не поменялось. Могу даже сказать, что после разрыва крестообразной связки я пробежал 30 метров быстрее, чем было до травмы. По другим тестам все также осталось.
Тут нужно понимать, что можно на футболиста смотреть по-разному. Тогда я играл в «Динамо» на немного другой позиции, больше на атаку. Сейчас же у меня другая позиция – опорный полузащитник. Может, в этом тоже есть какой-то переходной период, вот всем и кажется, что я стал медленнее или долго с мячом вожусь.
Когда были последние полгода при Реброве, то мы играли по схеме 3-4-3, в два опоника. И чаще всего мы с Вовой Шепелевым играли. И вот та позиция была мне намного ближе, чем даже при том же Реброве, когда я играл чуть выше.
Сейчас, наверное, у меня больше времени для принятия решения появилось. Больше возможности быть с мячом, влиять на развитие атак. Это улучшилось в моих действиях. А хуже стал в агрессивности.
Про снижение зарплаты из-за карантина:
- Зарплату не сокращали. Но тут важен диалог с президентом, и каждый должен поступать так, как считает нужным. УЕФА дает какие-то рекомендации в этом плане, но каждый решает сам, у каждого есть свой личный контракт, это – тяжелая ситуация. И я не буду сейчас говорить, что кто-то согласен на понижение зарплаты, а кто-то – нет. Это личное дело каждого. И я считаю, все будет решаться в личной беседе с президентом, а если кто-то захочет об этом рассказать в СМИ, то пожалуйста.
Но не совсем корректно, думаю, будет рассказывать, о чем шла речь в личной беседе с президентом клуба.
О своем отношении к критике:
- Не нужно читать комментарии. Сейчас стало модно говорить, что ты их не читаешь, но действительно после травмы не читаю то, что пишут. Хорошего в интернете с каждым годом становится все меньше.
Пользователи настолько легко могут оскорблять человека и им за это ничего не будет. Например, человеку под 40-50, а он пишет такие комментарии, что начинаешь думать, где его воспитывали. Такие люди всегда были и будут, потому легче - не читать.
О дружбе с защитником «Шахтера» Сергеем Кривцовым:
- Моя старшая дочь гуляет со средней Кривцова, младшие между собой играют. Если бы нужно было кому-то из нас остаться с детьми, то лучше справился бы Кривцов. Он и аниматором мог бы быть.
Кривцов – душа компании, 100%. Яблоко от яблони недалеко падает. Кто знает его отца, тот скажет, что по характеру они один в один – посмеяться, пошутить.
А вот, что касается его таланта певца, для меня это стало открытием. Лет 8-9 назад впервые услышал, как он поет Муслима Магомаева. Я даже глаза шире открыл.