— Какое поражение оставило на сердце самый большой шрам?
— 1999-й, Украина. Накануне в Тарасовке все отправились на молебен. Кроме Филимонова. А при счете 1:0 я начал спускаться вниз из ложи VIP. Как обычно, за три минуты до окончания матча. Павел Бородин показал два пальца: «Мы все!» Делаю еще шаг — и вижу, как Филимонов пропускает...
— Жуткие воспоминания.
— Я чуть не упал! А дальше — какие-то вспышки. Момент у Хохлова, не забивает. Мысль: что ж делать? Не могу понять! Обычно-то я Романцева ждал, а тут сразу к раздевалке двинул. У дверей спросил: «Пойдем на пресс-конференцию?» — «Да!» Там один негодяй поднялся: «А сейчас вы поставили бы Нигматуллина?»
— Нам говорили — в раздевалке Бесчастных орал на Филимонова.
— Да там никто слова не произнес. Вообще! Ни крика, ни истерик. Мертвая тишина. Ужасно, ужасно... За что-то нас Боженька наказал...
— Внутренних вопросов не осталось — все ли было чисто с этим матчем?
— Даже мысли не мелькнуло!