Назначение Алексея Михайличенко на должность главного тренера киевского Динамо вызвало неоднозначную реакцию среди болельщиков. Руководителей клуба критикуют за очередную попытку вернуться к «конспектам Валерия Лобановского», и мы вспомнили историю, связанную с важными записями легендарного наставника. Рассказал ее заслуженный тренер Украины Николай Павлов в своей автобиографической книге. Вашему вниманию — отрывок из его воспоминаний.
Уборка в кабинете Лобановского
— Один раз мне пришлось извиняться перед Лобановским, хотя Валерий Васильевич и говорил, что никаких извинений не нужно, — вспоминает Николай Петрович. — А виновны в этом были… пыль и моя любознательность….
Когда в 1995 году меня назначили исполняющим обязанности главного тренера Динамо, то поселили на базе в тренерскую комнату, где трудился Валерий Васильевич Лобановский. Работы было очень много — и очень часто я ночевал на базе. В комнате я проводил много времени, поэтому сразу решил там обжиться. Комната Лобановского была в таком же состоянии, в каком он ее оставил, и однажды я начал разбирать там все полочки, чтобы вытереть пыль. На шкафах явно никто не убирал все эти годы. Открыл один ящик, смотрю — а там конспекты, ежедневники, тезисы. Я и сам не заметил, как начал их читать!
«Кто это писал? Чей это почерк?»
Вся эта информация показалась мне чрезвычайно интересной. Там были все мои мысли, к которым я пришел путем ежедневной работы, жизненного опыта и набитых шишек. А тут, человек, с которым я не был знаком, четко и логично все описал. Меня очень заинтересовали все эти записи, и я спросил у администратора команды Александра Чубарова: «Кто это писал? Чей это почерк?» Он сразу ответил, что Лобановского. Я подумал: «Ничего себе». Но промолчал. Потом сложил все то, что было написано Лобановским (записи, сделанные другим почерком, меня не интересовали), и забрал домой. Перечитал еще раз — и понял, что это мое. Все мысли, взгляды на эволюцию футбола, методику работы — вот так, в один вечер выяснилось, что я могу себя считать единомышленником Лобановского.
Долгое время это оставалось тайной, но, когда мы начали часто общаться, я сказал Валерию Васильевичу, что меня мучает совесть. Он удивился, и мне пришлось все объяснить. Лобановский меня успокоил, сказал, что ничего страшного в этом нет, но признался, что был удивлен, почему до меня все эти записи никого не заинтересовали…