(Публікується мовою оригіналу)
— Как оцениваешь нынешнее «Динамо»?
— Я понимаю, что сейчас сложный период. Уже не тот бюджет. В большей степени ставка на молодежь. Нет возможности покупать суперклассных игроков, тренерам очень нелегко. Нужно работать, результат сразу не придет. Ведь много молодых футболистов, есть новички. Должно пройти время, прежде чем они сработаются.
— А из молодых игроков «Динамо» можешь кого-нибудь выделить?
— Когда смотрел матч молодежной команды «Динамо» против «Наполи», мне понравились три-четыре игрока. «Динамо» тогда выиграло — 4:1. Один из этих футболистов сейчас играет в основе — Шапаренко. Николай — молодец. Развивается, уже в первой команде выступает. Главное, чтобы на этом он не остановился.
— А про Цыганкова что скажешь?
— Он очень хорошо играет. Я даже где-то читал, что им начали интересоваться клубы из Италии. Но это пока на уровне просто интереса. Но ясно, что, если ты молодой футболист, который играет в «Динамо» (Киев) и к тому же играет хорошо, то тобой будут интересоваться.
— Как думаешь, какие твои качества так впечатлили Лобановского, что тебя подписало «Динамо»?
— «Динамо» просматривало меня целый год. Интересовались не только тем, что я делаю на поле, а еще и вне поля. Мне кажется, Лобановского заинтересовал мой характер, а еще то, что быстро работаю с мячом, скоростная игра. Я всегда гордился, что когда я пришел, под его руководством сразу заиграл в основе. А это большая редкость. Хацкевич тогда рассказывал, что игроки, которые приезжали в «Динамо», минимум год обыгрывались в дубле, потом потихоньку их подпускали к основному составу.
Какой-то журналист показал мне статистику, что после того, как я присоединился к клубу, из новичков больше всего сыграл игр под руководством Лобановского, пока его не стало. Я горжусь этим. Это не значит, что я был лучшим. Но, то, что меня он постоянно ставил в основу, говорит о том, что доверял мне. Был такой случай. Я разговаривал с Ребровым, когда тот в «Рубине» был. Он рассказал, как уезжал в «Тоттенхэм». Они с Лобановским сидели у Суркиса. Игорь Михайлович сказал, что ему очень жаль, что уходит такой игрок. А Лобановский сказал: «Не переживай, сейчас увидишь, какого игрока мы взяли». Он говорил обо мне.
Мне было очень приятно, что он в меня верил. Под его руководством я развивался как футболист. А потом меня начали использовать по всей бровке, пошли конфликты, а я еще был молодой, очень эмоциональный. Если бы тогда у меня были такие мозги, как потом в «Амкаре», то я бы, наверное, раз в десять лучше заиграл в «Динамо».
— Ты переходил в «Динамо» из софийского «Локомотива». Тобой интересовались «Бордо», «Шальке» и «Байер». Почему выбрал Киев?
— Позвал меня к себе президент и сказал, что для него и клуба самый выгодный вариант — это «Динамо» (Киев). Они давали больше всего денег. Там не сильно прислушивались к моему мнению. Но я все равно предпочел бы «Динамо» вместо того, чтобы остаться в «Локомотиве». Это был огромный шаг вперед. Хотя еще и не понимал, в какой клуб приезжаю. После того, как увидел базу, организацию, отношение к футболистам со стороны руководства и болельщиков, — тогда уже понял, в какой большой клуб попал.
— Что ты увидел такого в «Динамо», чего не видел никогда прежде?
— Тогда в «Динамо» был собран такой коллектив, что опытные игроки помогали молодым, новичкам. Очень легко было адаптироваться. Такого коллектива я больше нигде не встречал, даже не слышал, чтобы где-то еще такое было.
— Премиальные были только после побед над «Шахтером» и в Лиге чемпионов?
— Премиальные, хоть и небольшие были и после обычных побед. Я думаю, что у нас они были даже меньше, чем у половины тогдашних команд высшей лиги. В Лиге чемпионов бонусы, конечно, были хорошие. Но мы же все ответственные футболисты и все понимали, что ничья в чемпионате — это как поражение. Деньги не интересовали, а вот победы — да. Помню, что мои родители были на стадионе, а мы дома с Полтавой сыграли в нулевую ничью, и у меня слезы навернулись на глаза, я плакал. Не мог понять, как это случилось. Я попал в перекладину, еще было много моментов. Все понимали, что потеряли очки...
— В одном из интервью ты говорил, что Лобановский тебе сильно помог психологически. Ты не забивал никогда головой, а на Кубке Содружества сразу несколько положил...
— Да, это правда. До этого головой не забивал, а тут в четвертьфинале получилось. Помню, Хацкевич красиво подал. А в финале Белькевич сделал навес, и я забил. Самое интересное, что Валик находился на моей позиции справа, а я был в центре штрафной, там, где должен был быть он. А потом уже, видимо, мне везло против других команд, я в чемпионате России забивал головой «Спартаку», «Зениту». Хотя это, конечно, не сильная моя сторона.
— Вспомнишь еще какие-то установки от Лобановского?
— Помню, перед началом одного из чемпионатов мы спускались в лифте на обед, прямо перед первой игрой. Он с шестого этажа или пятого, а я с четвертого. Он спрашивает: «Ты готов?». Говорю — да. Он сказал, что как пойдет первая игра, так и закончу чемпионат. И надо же, в первом матче я забил два гола Закарпатью. И в последней игре тоже два забил. Его слова как будто от бога были. Это был мой лучший сезон. Забил шесть мячей и отдал шесть голевых.
— В «Динамо» Лобановского была особая атмосфера, все игроки праздновали все дни рождения вместе. Эта традиция всегда была или в какой-то момент прервалась?
— Если честно, в конце моего периода в «Динамо» обстановка уже была не такая. Слишком много иностранцев прибыло, начали образовываться группы. Не такой уже был коллектив.
— Чему ты научился у Михайличенко?
— У него были интересные и разнообразные тренировки. Мы под его руководством тоже хорошо играли. Чемпионат и кубок выиграли. Он шел по стопам Лобановского, но добавлял что-то свое. У Михайличенко все-таки роскошная карьера была, он играл под руководством и других тренеров.
— Ты себя чувствовал легионером или сразу стал своим?
— Сразу почувствовал себя своим. Все благодаря ребятам, мне помогали все. С Юрой Дмитрулиным жили вместе, чувствовал поддержку Шовковского, Ревы. Даже Боднар, легионер, тоже помогал, и Хацкевич, и Шацких. Федоров — очень добрый человек. Головко — образцовый капитан. Ващука вспомню, да всех могу перечислить.
— Как тебе работалось с Сабо?
— У меня не получилось с ним работать. У нас тогда произошла эта драка с Клебером. Сделали виноватым меня, но хотя неправ был Клебер...
— Расскажи, что же на самом деле тогда произошло?
— Клебер играл с Леко один в один. Они ударили друг друга по ногам. Клебер стал его толкать и бить, а я был не помню с кем в паре, но ближе всех. Подошел разнять их, чтобы не было драки. Клебер сильно оттолкнул меня и матом оскорбил мою мать на английском. И я сказал, что сейчас побью его. Меня выгнали с тренировки.
На следующий день он поджидал меня в машине на стоянке и набросился со спины, пытался ударить ногой в голову. Хорошо, что в последний момент я услышал шум сзади, развернулся и успел уйти от удара. Шовковский тогда проходил мимо и разнял нас. Суркис попросил меня, как старшего, больше не участвовать в разборках. В итоге меня отстранили от команды. Сначала сидел в запасе, потом даже в заявку не попадал. Ведь сам Сабо приглашал Клебера в команду. А Клебера не любили даже бразильцы, он подлый человек.
— А ведь был еще матч против донецкого «Металлурга», когда ты нокаутировал Пономаренко. Что произошло тогда?
— Шли последние минуты, мы проигрывали со счетом 0:1, так и закончили. Но, конечно же, хотелось победить. Я прошел по флангу, ушел от двоих, и меня сзади сбили. Я упал, а Пономаренко, который на меня шел, ударил со всей силы по мячу и попал мне прямо в живот. Сказались и нервы из-за того, что проигрывали. Я встал и сразу его нокаутировал. Началась серьезная драка. Помню, что еще и Хацкевич получил красную
(смеется).
Забавный случай, хотя и некрасивый. Но иногда проявлять характер тоже нужно.Самое интересное, что тогда штраф на меня не наложили. Суркис позвал к себе, мы поговорили. Он рассказал, что мне грозила большая дисквалификация, хотели даже запретить играть за дубль. Еле-еле уговорили комиссию, чтобы хотя бы за дублирующий состав мог играть, чтобы подойти к Лиге чемпионов в нужных кондициях.
— Пару лет назад похожая ситуация возникла у Ярмоленко со Степаненко...
— Это эмоции. Адреналин на пределе, нет времени подумать о последствиях. Действует первичная реакция. У меня потом еще один случай был в «Амкаре». Я тогда не сдержался, встал со скамейки, наорал на бокового арбитра, начал кричать на главного. Мне дали красную карточку. Заработал удаление после окончания матча. Хотели дать четыре матча дисквалификации. Я ездил в КДК и просил прощения. Все-таки, это плохой пример для молодых.
— В первом матче против «Лацио» Гармаш тоже пошел после свистка разбираться с судьей...
— Ну вот, мой случай. Может, он смотрел нашу игру
(смеется)
? Хотя Гармаш, как по мне, играет сердцем. Он тоже вспыльчивый, не хочет проигрывать. Я понимаю его реакцию. Она неправильная, но понять его могу.— Как считаешь, Сабо более лояльно относился к легионерам, чем к украинцам?
— Да. Мне казалось, он считал, что легионеры лучше, чем свои, украинские игроки. Я не согласен с этим. В «Динамо» были собраны бойцы, ответственные футболисты. А были и иностранцы, которых не сильно интересовала их форма и то, какую игру они покажут.
— Слышал, что у тебя не сложились отношения с Демьяненко...
— Нет, я его очень уважаю как человека. Просто был такой период, после той драки, после всех этих скандалов, когда на мне уже поставили крест. Я под руководством Демьяненко сыграл один матч и забил гол, а потом опять попал в запас. Решение уже тогда было принято. То, что я при нем не играл, не означает, что у меня с ним плохие отношения. Тем более, что тогда разыгрался Гусев. Никаких обид.
— Вспомни самый экзотический выезд с «Динамо».
— Наверное, в Ереван, когда играли против «Пюника» в Лиге чемпионов. Стояла невероятная жара. Еще более интересный матч был против «Трабзонспора». Город вообще не понравился, он ужасен. Помню, ночью нельзя было нормально поспать, потому что болельщики стояли под отелем и всю ночь орали, как сумасшедшие. На разминке болельщики показывали нам неприличные жесты. А потом на протяжении всего матча монеты и стаканчики в нас бросали, особенно при угловых. Хорошо, что бутылки не полетели.
— Ты как-то говорил, что на твою карьеру в «Динамо» повлиял поход в ночной клуб перед матчем с «Ворсклой»...
— Я уже тогда был в дубле. Уже даже не помню, что это за матч был. Может быть, и против «Ворсклы». Никак не участвовал бы в игре в любом случае. Вернулся домой не поздно, не сидел до утра. В час ночи ушел. Но потом оказалось, что там были «доброжелатели». Другие ребята из первой команды остались там подольше, но наказали только меня, оштрафовали. Остальных простили. Им нужно было еще играть.
Это было очень несправедливо, но такие меры помогают встряхнуть остальных. Игорь Суркис всегда хорошо относился ко мне. Потом, когда я уже не играл в «Динамо», мы встречались на каком-то матче Лиги чемпионов, обнимались. Он сказал, что если я в чем-то нуждаюсь, чтобы сказал ему. У нас остались хорошие отношения. Всегда рассказывал, что такого отношения президента, как в «Динамо», нигде в Болгарии не встречал.
Никита ДМИТРУЛИН