(публікується мовою оригіналу)
Мне повезло, что я здесь. Стараюсь не думать об этом. В ночь на 30 июня 1990 года, микроавтобус, в котором я ехал, столкнулся лоб в лоб с автомобилем на дороге возле Латины, в районе Лацио, недалеко от Рима. Я спал в пассажирском сиденье и не имел ни малейшего представления о происходившем ужасе. Мой друг Брайан Тайлер погиб. Погибли и трое юных итальянских солдат в другой машине. Я проснулся в больнице с ужасными травмами. Судя по всему, на месте аварии мое лицо прикрыли тряпкой – посчитали, что я уже мертв. Мой друг Майкл Синклейр, бывший председатель Йорк Сити, оттащил меня подальше от обломков – я был пропитан бензином, и он боялся, что я вспыхну. Когда люди спрашивают меня об этом сейчас, я обычно ссылаюсь на то, что ничего не помню. Я ничего не помню о той ночи, и слава Богу. Все, что знаю, – это то, что вместе с Брайаном я потерял отличного друга, и несколько мгновений безрассудства стоили троим парням их жизни.
Авария произошла на SS148, одном из трехполосных шоссе, которых в Европе полно: одна полоса для движения на север, другая для движения на юг, и одна посередине – для самых смелых. Эта дорога имела плохую славу, на ней часто случались аварии. Когда произошло столкновение, те трое парней пытались обогнать другой автомобиль на скорости 90 миль в час.
Потеря Брайана сильно повлияла на меня. У меня были хорошие отношения со многими из моих боссов, но ни с кем я не был настолько близок, как с ним.
Брайан был сказочным человеком и в душе – настоящим ребенком. Он был главным исполнительным директором Борнмута, но ему намного ближе был футбол, чем бизнес. В спорах с руководством он всегда принимал сторону «футбольных» людей, и вписывался за меня при первых признаках неприятностей. Он знал, когда стоит упорно поработать, а когда вместе поиграть в гольф, чтобы проветрить головы. Он хорошо разбирался в игре. Никогда не вмешивался в чужие дела, не говорил, каких игроков выбирать, но было здорово услышать его мнение, когда нужно было принять важные решения. Мне нравилось проводить с ним время, я скучаю за тем, как мы вдвоем пили вино перед пятничными матчами. Лучшего босса, чем Брайан, я не мог себе и представить.
Не могу вспомнить, чья это была идея, – забронировать поездку на чемпионат мира в Италии в 1990 году. Я бы не стал называть это работой. На самом деле, это был настоящий праздник. Борнмут ни за что не смог бы себе позволить подписать кого-нибудь из выступающих на чемпионате игроков, так что мы поехали туда, будто в отпуск. Нас была четверо: Брайан и я, Майкл Синклейр и Эрик Уайтхаус, преданный болельщик Астон Виллы и давний друг Брайана. Некоторые из парней взяли сыновей с собой, мы заказали красивый отель на побережье; днем валялись у бассейна, а вечерами ходили на матчи. В тот вечер, когда случилась авария, мы были на матче Италия – Ирландия, в котором итальянцы выиграли благодаря голу местного героя Сальваторе «Тото» Скилаччи.
После матча мы остановились поесть пиццу в небольшом сквере за углом Стадио Олимпико, к нам подошла кучка ирландских болельщиков. Они узнали во мне тренера Борнмута, и у нас завязался разговор о Гэрри Пейтоне, вратаре моей команды, который сидел на «банке» в сборной Ирландии за спиной Пэта Боннера. Брайан не хотел долго оставаться, ведь нам нужно было на следующее утро ехать в Неаполь, где Англия играла с Камеруном. Я задержал нас всех минут на десять, болтая с ирландцами. Я часто думаю о тех десяти минутах. Если бы мы ушли тогда, когда хотел Брайан, он сегодня был бы с нами и те итальянские ребята тоже были бы живы. Не то, чтобы меня терзали муки совести из-за этого. Я ведь не знал о последствиях, я это понимаю. Но все равно, когда я вспоминаю тот вечер, то вижу так много мелочей, которые буквально определяли границу жизни и смерти.
В автобусе Брайан отжал у меня место. Это было наказание за то, что из-за меня все задержались. Я обычно сидел у прохода, а Брайан – у окна, потому что мне постоянно дуло. Но в тот вечер, он поменялся со мной местами. Судьбоносный сквозняк, да? То сиденье у окна – последнее, что я помню из «отпуска». Я заснул, и произошла авария. Очнулся я уже в больнице, не имея понятия, что случилось. Я не помню, как к нам приближался тот автомобиль. Не помню столкновения, вообще ничего с тех пор, как задремал. Помню только больницу в Латине, и себя в койке два дня спустя. Еще где-то через два дня мне стало лучше и я начал по кусочкам собирать картину у себя в голове. Тогда я и узнал, что Брайан умер. Мне предстояло еще много обследований и визитов врачей, но я уже мог спросить, что произошло. И мне рассказали весь кровавый кошмар.
Из воспоминаний других пассажиров я восстановил некоторые фрагменты событий того вечера. Меня выбросило далеко вперед из разбитого автобуса, а затем Майкл оттащил меня еще дальше. Но медики сразу посчитали меня мертвым. У врача было такое же мнение, когда меня привезли в больницу. Кто-то, конечно, подумал, что на том свете мне не понадобятся кошелек и часы – их так и не нашли. У меня был сломан череп и много других костей, была ужасная рана на ноге – шрам остался до сих пор. Сейчас я не думаю, что моей жизни действительно угрожала опасность, но когда смотрю на фотографии с места происшествия, то с трудом верю, что кто-то смог выжить. Оба транспортных средства были разбиты: четыре смерти, наш водитель провел девять месяцев в больнице. Невероятно, но другие пассажиры обошлись лишь незначительными повреждениями. Это просто чудо.
Мне стало нестерпимо грустно, когда я услышал, что Брайана больше нет. Грустно за его жену Хезел, дочь Мишель. Мы через многое прошли вместе в Борнмуте, разделили много радости и веселья. Он не был просто боссом, он был моим другом.
...
Восстановление после аварии было трудным. Клуб платил компании Euro Assist, чтобы они отдельно забирали меня с матчей самолетом, так как лететь нужно было очень низко из-за повреждения черепа – нельзя было допускать повышения давления. Ко мне не вернулся нюх – хоть это и не так плохо, когда заходишь в перерыве в раздевалку. Я перестал чувствовать вкус еды где-то через шесть месяцев после аварии, хотя позже ситуация немного улучшилась.
Вернувшись домой, я думал, что моя жизнь навсегда изменится. Я все еще был очень опечален потерей Брайана и решил никогда больше не заводить близкой дружбы в футболе. Конечно, эта идея прожила недолго. Я такой, какой есть, и меня, похоже, не изменишь. Так что очень скоро я снова был в порядке.
Перевод Юрия Паустовского
Переходь за посиланням та донать нашим захисникам!
