(Публікується мовою оригіналу)
«После удара по воротам почувствовал дискомфорт»
— Недавно прочитал, что вы получили травму. Что произошло?
— Просто получил небольшое повреждение мышцы, не знаю, как правильно это медицинским термином назвать, но у меня микронадрыв приводящей мышцы.
— В каком эпизоде получили травму?
— Это было на тренировке. После удара по воротам почувствовал дискомфорт.
— Как проходит день травмированного футболиста на сборах?
— Полегче, чем у тех, кто тренируется. Первых два-три дня вообще ничего не делал, сейчас уже в тренажерном зале начал заниматься. Велосипед кручу и работаю с тренером по физподготовке.
— Чем отличалась подготовка на первых сборах от подготовки на вторых?
— На первых сборах было больше тренировок, беговой работы. На вторых сборах у нас только первые три дня были тренировки, потом два дня подряд игры, а затем — восстановительная тренировка.
— Лигу чемпионов всей командой смотрите?
— Всей командой не смотрим, кучкуемся.
— Вы с кем смотрели?
— Барселону, например, смотрел с Ярмоленко, Морозюком, Ковалем, Корзуном.
«Об этом не стоит печатать»
— Когда переподписывали контракт с Динамо в 2015 году, условия были улучшенными?
— Да.
— Переговоры серьезные велись или для вас это было просто формальностью?
— Да, просто формальность. Когда приходил в Динамо, условия были одни, а когда уже начал играть более-менее, то мне позвонили и сказали, что есть возможность продлить контракт на год больше, чем у меня был изначально. Я сразу согласился, не было никаких долгих переговоров, тягомотины. Буквально за два дня все решилось.
— Условия раза в три улучшились?
— Не знаю, не считал даже. Меня все устроило, я подписал.
— Сколько раз за все время вы могли покинуть Динамо?
— Не было такого. Один раз только мог уйти в Говерлу в аренду. Это было в 2013 году, летом. Но со мной никто не общался по этому поводу, только слухи были. Слава Богу, что этого не случилось.
— Слава Богу?
— Да, потому что я доволен, как сейчас развивается моя карьера.
— В 2013 году на вопрос, что вам нужно улучшить в нашей игре, вы ответили следующее: «Голова должна быть холоднее, меньше эмоций, больше хладнокровия». Пока не получается?
— Получается. Если посмотреть на последние полгода, то была только красная карточка с Наполи. После этого, по-моему, у меня еще три месяца не было ни одной желтой карточки. Все равно, я стараюсь улучшать этот свой компонент. Но когда ты на поле – все по-другому, ты в игре, желание захлестывает.
— На поле вы вспыльчивый и эмоциональный. А когда вам в последний раз приходилось драться на улице?
— Наверное, года три назад.
— Что за ситуация была?
— Ситуация банальная, но о ней не стоит писать.
— Почему? Интересно же.
— Ну, остановили машину… Нет, об этом не стоит печатать. Не буду рассказывать об этом.
«Если я человека впервые вижу, то не могу сразу шутить с ним, говорить что-то»
— После своего дебюта в сборной вы говорили о том, что ждете, когда пройдет волна популярности. Она уже прошла?
— Да. И тогда это все не особо долго длилось. До месяца. Сейчас уже живу комфортно. Узнают, конечно, но не так, чтоб прохода кто-то не давал. Достаточно комфортно чувствую себя в Киеве. Тогда и в супермаркетах не давали пройти, везде. А сейчас…
— Когда в метро в последний раз спускались?
— Наверное, это было в октябре. Мы с женой решили покататься. Доехали до Контрактовой, погуляли по мосту пешеходному, потом вернулись обратно.
— Селезнев как-то сказал, что не слышал ни слова в сборной от вас. Почему?
— Потому, что я скромный. Даже не то, что скромный… Просто, чтоб выйти на диалог, я должен себя комфортно чувствовать. А в большой компании мне сложно… Если я человека хорошо знаю, то многое могу сказать. А если я человека впервые вижу, то не могу сразу шутить с ним, говорить что-то.
— Приведите пример из личного опыта, когда скромность реально мешает.
— Много всего было. В основном – это в детской школе. Даже сейчас смотришь на деток… Более наглые всегда вырывают лучшие подарки. Вот, недавно были на елке с дочкой. Более наглый ребенок всегда самое лучшее себе вырвет, а более скромный будет довольствоваться тем, что останется.
— Этим летом вы прервали свой отпуск и поехали на сборы. Почему? Чувствовали вину за провал на Евро?
— Нет. Просто сам понимаю, что я очень долго набираю форму. Если кто-то из ребят за неделю-полторы чувствует себя хорошо, то мне нужно недели две с половиной, три. Поэтому я решил поступить так.
— Долго пилили себя по поводу проваленного Евро?
— Да. Точно еще месяц об этом думал. Это было очень неприятно. У нас просто в стране… Хотя не то, что в стране, просто в жизни так всегда. Еще полгода назад эту команду носили на руках. Мы впервые в истории вышли на чемпионат Европы через стыки, а потом, через полгода…
Понятно, что это все неприятно, но на это есть масса каких-то объективных и субъективных причин, о которых я не буду говорить, о том, что там было… Это уже история, пускай и такая плохая. Может, даст Бог – выйдем на чемпионат мира, там получится намного лучше.
В такой период кто-то может закрыться в себе – после таких провальный игр, такого провального выступления. Некоторые смотрят на это иначе и продолжают еще упорнее работать. Ты посмотрел уровень, который там есть и где-то ты можешь приблизиться к нему. Пускай не к топовым командам (я имею ввиду клубный уровень), а к середнякам, и можешь играть на этом уровне. Мне это дало толчок к тому, чтоб больше работать. Дай Бог, чтоб у меня все получилось, что я задумываю, о чем мечтаю.
— А о чем мечтаете?
— Мечты для того и есть, чтоб о них думать, и чтоб о них никто не знал. Есть какая-то глобальная мечта, а есть более сиюминутная. Такая цель, которую я за год, за полгода должен достичь. Две разные мечты, хотя они примерно в одном направлении. Но до глобальной мечты еще очень далеко.
— Она связана с каким-то клубом?
— Нет, это не связанно с каким-то клубом. Только со мной и моей карьерой.
«Время еще будет»
— Рома, Депортиво, Селтик, Кристал Пэлас, Фенербахче — что из этого — не просто слухи?
— Это нужно спрашивать у моего агента.
— Фенербахче — по слухам, вы одной ногой были там. Общались по этому поводу с агентом?
— Общались с агентом, но прямо такого, чтоб одной ногой я перешел, не было точно.
— Если бы поступило предложение от Фенербахче, рассматривали бы его?
— Я же не оставил бы письмо неоткрытым, посмотрел бы.
— Летом вы говорили о том, что не готовы покидать Динамо. Сейчас что-то изменилось?
— Нет.
— Почему?
— Потому что я еще хочу выступить хорошо в Лиге чемпионов, что-то выиграть с этой командой.
Когда приезжаешь на стадион Динамо, на базу – у нас там очень много фотографий легенд клуба. Ты смотришь на них и понимаешь, что ты просто еще ничего для команды не сделал. Хочется оставить след в истории Динамо, поэтому еще рано уходить.
— Но сейчас вам 25 лет – самое время ехать в Европу…
— Я не думаю так. Я считаю, что сейчас как раз, до 28-29 лет начинается самый рассвет карьеры. Время еще будет.
— Недавно Сергей Ребров сказал, что в коллективе есть игроки, которые его не слышат. Есть ли в коллективе понимание, кого он имеет ввиду?
— Мы никогда не обсуждаем то, что говорит нам тренер. Вы спрашиваете, понимаю ли я, кого он имеет ввиду? Я не буду отвечать на этот вопрос.
— Когда футболисты слышат о том, что в команде есть балласт, они начинают лихорадочно переглядываться и думать, о ком идет речь?
— Ни разу не слышал, чтоб главный тренер говорил о балласте…
— Да, об этом говорил Игорь Суркис.
— Наш президент уже достаточно давно в футболе и, наверное, понимает. Но ты каждый день работаешь с главным тренером и он определяет, кто балласт, а кто нет. От главного тренера я такого не слышал.
— Вы можете сказать, что ни на процент не утратили мотивацию, по сравнению с той, что была тогда, когда только пришли в Динамо?
— Да.
«Я не буду отдавать столько, у меня нет таких навыков»
— Рауль говорил о том, что вы лучше других понимаете требования касательно концепции игры. Вы внимательнее или просто лучше осознаете требования?
— Наверное, потому, что был внимательным. Но мало быть просто внимательным на теориях. Нужно еще это все выполнять. Я был внимательным и выполнял это на поле.
— Можете рассказать, что требуется от инсайда при схеме игры Динамо в атакующей и защитной фазе?
— Допустим, если идет начальная фаза атаки наших соперников, то мы пытаемся прессинговать, а особенно если мяч идет на фланг к фланговым защитникам. Если атака идет с нашего левого фланга, то левый инсайд идет встречать ближе к левому защитнику, а правый инсайд опускается в центр и закрывает центральную зону.
А что касается прессинга, то наша тройка старается всегда держаться вместе. (Во время ответа на этот вопрос Сергей водил по столу небольшой коктейльной соломинкой, наглядно показывая, все передвижения. – прим. П.Т).
— В осенней части чемпионата было очевидно, что инсайдам Динамо не хватает навыка обострять игру. Это вопрос к качеству инсайдов или ко всей команде и игрокам атакующей линии в частности?
— Я понимаю, что в некоторых командах есть чистый «десятый номер», который за сезон отдает по 20 голевых передач. У нас нет такого футболиста, и главный тренер, наверное, отталкивается от этого. На данный момент мы не зависим от такого «десятого номера». У всех наших центральных полузащитников есть какие-то определенные способности. И он хочет за счет этих наших способностей улучшить игру Динамо. Я не буду отдавать столько, у меня нет таких навыков. Я стараюсь играть совсем по-другому.
А по поводу того, что вы говорите: я недавно смотрел статистику. Большую часть голов мы забиваем как раз из центральной зоны. Может, это и были передачи с флангов, но я посмотрел, что у нас большинство голов забито именно из центральной зоны.
— По статистике, чаще всего вы отдаете мяч Ярмоленко. У вас уже в голове такая установка: отдавать мяч Андрею, потому что он может обострить?
— Нет. Даже если бы там играл условный Витя Цыганков, я бы все равно играл через него и через этот фланг. Если меня атакуют, что мне проще отдать передачу кому? Андрею. От нас требуют, чтоб мы играли просто в центре поля. Если есть возможность перевести, то я стараюсь делать это. Понятно, что она появляется не так часто. Если бы я играл левого инсайда, то я бы чаще отдавал Дерлису или тому, кто бы играл.
— Вы с Гармашем довольно похожие по типажу футболисты. Насколько вам комфортно играть с ним в паре?
— Мне нравится. Он очень хороший футболист. Это как раз тот футболист в Динамо, вот, как вы говорили о том, что не хватает в команде диспетчерских навыков. Мне кажется, что как раз этот футболист может своими нестандартными действиями обострять игру.
— Структура игры сборной плюс-минус такая же, как и у Динамо?
— Да.
— Позиции инсайдов оккупировали молодые Коваленко и Зинченко. Испытываете ли вы, в связи с этим, хоть малейшую тревогу?
— Тревогу не испытываю. Есть стимул быть основным игроком сборной.
— Психологически есть ли такой фактор, как привыкание к требованиям тренера и отсутствие психологических импульсов, которые определенно присутствовали, когда только Ребров возглавил команду?
— Нет. Но мне кажется, тут все зависит от человека.
«Реально ли отыграть 13 очков у Шахтера? Теоретически — да»
— Шансы на чемпионство практически потеряны. Что-то может спасти этот сезон для Динамо?
— Может. Если Шахтер будет оступаться, так как мы оступались в первой части чемпионата, а мы пройдем этот период без ошибок, но это чисто теоретически.
— То есть, по-вашему, 13 очков отыграть реально?
— Теоретически — да.
— Есть ли уверенность в том, что Динамо не опустится ниже второго места?
— Динамо не должно опускаться ниже второго места не только в этом сезоне, а вообще.
Тарас Панченко
Переходь за посиланням та донать нашим захисникам!
