Мы играем в левый футбол. Каждый обязан делать все.
Пеп Гвардиола
Богатая и красочная история футбола полна философами и проповедниками, но мало кто сравнится на этом поприще с Сезаром Луисом Менотти, лохматым дядькой с сигаретой в зубах, который тренировал Аргентину на победном чемпионате мира 1978 года.
Всю жизнь оставаясь убежденным коммунистом, он руководил сборной в то время, как страной правила правая хунта. Он умел находить компромисс, когда дело касалось его карьеры.
Основной его посыл был прост: смысл футбола в том, чтобы забить на один, два, три гола больше, чем противник. Его не интересовало сохранение победного счета, если для этого необходимо было закрыться. Мы уже увидели, что в основе современной игры лежит баланс. Но для Менотти не было оттенков серого. Был лишь ослепительно захватывающий атакующий футбол и жалкая циничная защитная игра — свет против тьмы.
Менотти возвел это противостояние в ранг идеологии. Он различал «левый» и «правый» футбол. Первый был позитивным явлением, полным творчества и удовольствия, а второй — негативным, трусливым, ориентированным сугубо на результат. «Правый футбол убеждает нас в том, что жизнь — это тяжелая борьба, — говорил он. — Он требует жертв. Люди должны добиваться результата любой ценой. Работать и повиноваться — этого хотят от игроков власть имущие. Так они создают для себя умственно отсталых идиотов, которых можно легко использовать на благо системы».
Но на самом деле его команды были более систематизированы, чем ему хотелось признавать. Да и сам он, как мы уже говорили, был слегка противоречивым (марксист, ведущий дела с убийцами из правой хунты). Тем не менее, его идеи выглядят довольно привлекательными. Он считает Хорхе Вальдано (долгое время работавшего в мадридском Реале) и Юргена Клинсманна, бывшего тренера Германии и нынешнего наставника Соединенных Штатов, своими последователями. Его принципы, несомненно, разделяли Йохан Круйфф, Пеп Гвардиола, Арсен Венгер, Марсело Бьелса, Зденек Земан, Брендан Роджерс и даже Иан Холлоуэй.
Большинство болельщиков в общем поддерживают идеи Менотти о том, что нужно больше атаковать, а сосредотачиваться на защите лишь в крайнем случае. Поэтому атакующие игроки так ценятся на трансферном рыке, поэтому им вручают большинство наград, а защитников же недооценивают и в финансовом смысле, и вообще. Ведь если главная цель в футбольном матче — забить гол, то нужно сделать для этого все возможное.
Но так ли правдоподобна идея аргентинца о том, что мощная атака может пройти даже самую плотную массированную защиту? Как узнать, является ли это утверждение верным? Что ж, подход Менотти можно рассматривать как теорию: забить больше — это лучше, чем пропустить меньше. И как любую теорию, эту можно проверить фактами. Пройдет ли идея Менотти такой тест? Или мы станем свидетелями «трагедии науки, когда красивая гипотеза разбивается о гадкие факты»?
В футболе нет гипотезы красивее, чем следующая: хороший атакующий футбол всегда победит.
В честь этого команды каждый год выбрасывают миллионы фунтов стерлингов, пытаясь побыстрее подписать форвардов мирового класса, платят им суммы, от которых у обычных людей слезы наворачиваются на глаза. Но они, в конце концов, звезды; люди, которые могут обратить неудачу в успех. Соберите лучшую в мире атаку, и ни одна защита не остановит вас на пути к славе — получается так. Футбол — это голы, а голы — это футбол. Но стоит ли больше уделять внимания тому, чтобы забить мяч, а не уберечь свои ворота? Стоит ли требовать, чтобы клубы больше денег тратили на нового форварда, а не на защитника? Более ста лет футбольные мыслители предпочитали первое. Но действительно ли это верный подход? Правда ли, что одно ценнее другого? Правильно ли люди играют в футбол?
Победить или не проиграть?
Давайте-ка спросим обо всем этом у фактов. Мы собрали результаты из четырех европейских топ-чемпионатов за последние двадцать лет. Первый вопрос был таким: правда ли, что команды, которые забивают больше всего голов, всегда выигрывают лигу? Ответ был прост: нет. В среднем команда, лидирующая по забитым мячам в сезоне, завоевывала титул примерно в половине случаев (51 %) — от восьми из двадцати чемпионатов в Германии до двенадцати в Премьер-лиге. То есть забить больше всех — далеко не значит добыть чемпионство. А что насчет темной стороны силы? Команды, которые меньше всех пропускают, может они всегда первые? Опять же, не обязательно. Команды с лучшей защитой брали титул приблизительно в 46% случаев (40% — в Премьер-лиге и Ла Лиге, 55% — в Италии). Лидерство по забитым мячам дает едва более заметное преимущество в борьбе за первое место, чем минимум пропущенных голов. Но на роль чемпионской стратегии это явно не подходит.
Клубы, забившие больше всех, не всегда пропускали меньше всего мячей. Из восьмидесяти разыгранных чемпионатов, которые мы исследовали, только в шестнадцати победитель сумел достичь и того, и другого.
Мы также попытались проследить, от чего в большей мере зависит позиция в таблице: от количества забитых или не пропущенных мячей. Если на место в таблице сильнее влияют забитые мячи, то Менотти и его последователи, скорее всего, правы; если эффективнее было меньше пропускать — то наоборот.
Четкого ответа мы не обнаружили. Цифры не подтвердили и не опровергли позицию Менотти, зато показали, что вряд ли стоит впадать в крайности. Футбол не черный и не белый, в этом спорте есть множество оттенков серого.
Хотя у нашего анализа был один недостаток: при нем не учитывается, как именно команда добыла свои очки, побеждая или не проигрывая. Ведь благодаря Джимми Хиллу одна победа дает столько же очков, что и три ничьи. Но это не так важно.
Менотти выбрал бы первый способ заработать три пункта, Моуриньо — пожертвовал бы возможной победой, чтобы избежать поражения.
Проанализировав данные четырех топ-чемпионатов, мы выяснили, что каждые десять забитых мячей уменьшают ожидаемое количество поражений в сезоне в среднем на 1,76 матча; а каждые десять голов, которые команда не пропустила, уменьшают ожидаемое количество поражений в Премьер-лиге на 2,35 матча. Итак, когда речь идет об избегании проигрыша, то не пропущенные мячи на 33% ценнее забитых. О чем это все нам говорит? О том, что Менотти ошибался, считая что сама по себе атака является рецептом успеха. И атака, и защита важны для подъема на верхушку таблицы к концу мая. При этом Вы более вероятно добудете титул или сумеете избежать зоны вылета, если ваша защита будет лучше, независимо от того, сколько смогут забить ваши нападающие.
Но пытаться добывать победы, полагаясь лишь на атаку, — этого недостаточно, чтобы пройти весь путь к славе. Нужно еще и не проигрывать. Ни у левого, ни правого крыла футбола нет идеального рецепта успеха; то, что все ищут, находится где-то посередине.
Мы видим игру
Даниэль Алвес, возможно, лучший правый защитник на планете. Вряд ли кого-нибудь удивит то, что он склоняется к левому крылу в политике футбола по Менотти. «Челси, — говорил Алвес после того, как Барса выбила аристократов из Лиги чемпионов в 2009-м году, — не прошел в финал из-за страха. У них было на одного человека больше, они играли дома, вели в счете и должны были больше атаковать. Если вы играете не так, как Барселона, то закрываетесь — и вылетаете. Нужно идти вперед. Закрываются неудачники. Вперед идут победители. Челси не хватило храбрости для наступления. Мы поняли, что они отказались дальше играть в футбол».
Закрываются неудачники. Вперед идут победители. Алвес не единственный, кто так считает: есть правильный и неправильный методы игры, и правильный всегда будет приносить успех. Такой контраст можно было проследить практически с первых дней существования организованного футбола: «Шотландский спортивный журнал» за ноябрь 1882 года проклинал привычку «некоторых местных клубов» оставлять двоих игроков позади, за двадцать ярдов к собственным воротам. Защитная игра даже тогда считалась чем-то недостойным; этот вид спорта был задуман как полностью атакующий, где нужно было всего лишь забить больше голов, чем противник.
Это раннее впечатление о футболе оставило мощный след, который и сегодня влияет на восприятие игры. Серию А всегда попрекают за «нудный» катеначчо; триумф Греции на Евро 2004 вряд ли праздновали где-то за рубежом. Возможно, даже сами итальянцы и греки не прочь были бы побеждать в атакующем, а не защитном стиле. Атакующую игру воспевают, тогда как великолепную защиту часто оставляют без внимания. Бомбардирам достаются большие деньги, награды и сердца болельщиков, а центральных защитников иногда и по имени вспомнить сложно.
Такова ситуация во всем мире, в том числе и в Аргентине. Футбольный девиз страны звучит так: «Побеждай, наслаждайся, громи». Аргентинское видение футбола вертится вокруг дриблинга и хитрости, индивидуальные умения там важнее, чем в Европе. Не удивительно, что Менотти был так влюблен в атаку. Его футбольная культура подтолкнула его к этому.
В этом нет ничего плохого. Большинство наших воспоминаний об игре — это красивые обводки и чудесные голы; большая часть фанатов обожествляет Джорджа Беста и Лионеля Месси, а не Бобби Мура или Карлеса Пуйоля. Но такая любовь к атаке имеет и негативные последствия: роль защитников понимают и оценивают неправильно.
На базовом уровне восприятия футбола присутствует принцип гедонизма, который подразумевает, что люди хотят получать наслаждение и избегать боли, чтобы удовлетворять основные биологические и психологические потребности. В футболе забитые мячи долгое время ассоциировались с победами — и наоборот. Поэтому мяч в сетке — это удовольствие; а не позволить мячу попасть в сетку — значит предотвратить удовольствие. Все позитивные эмоции футбола связаны с атакой. Защита же по самой сути своей — негативная, угнетающая вещь, нужная лишь для того, чтобы избежать поражения.
Позитивные моменты запоминаются гораздо лучше. Мы предвзято интерпретируем факты, которые противоречат нашим убеждениям. Поэтому, когда нам необходимо проанализировать объективную информацию, мы предрасположены видеть лишь то, что поддерживает наши убеждения. Видим то, что ожидаем и хотим увидеть. Поэтому собирать и толковать футбольные данные так сложно.
В 1954 году было проведено исследование под названием «Они видели игру». Альберт Хасторф и Хадли Кантрил хотели узнать, что зрители «увидели» в матче между колледжем Дартмута и университетом Принстона по американскому футболу.
Матч проходил в 1951 году. Принстон выиграл в очень непростой встрече. Их квотербек был вынужден покинуть поле во второй четверти со сломанным носом и сотрясением мозга. В третьей четверти квотербеку Дартмута сломали ногу.
Хасторф (из факультета Дартмута) и Кантрил (принстонский профессор) поспрашивали у зрителей, что именно происходило на поле. Игру сняли на видео, опрашиваемые просмотрели ее еще раз, перед тем, как им задали вопросы: что произошло и кто виноват в том, что игра получилась такой отвратительной?
Ответы были разные, что и не удивительно. Даже сразу после просмотра игры лишь 36% студентов Дартмута были уверены, что первым грубо играть начал Принстон, зато целых 86% учащихся в Принстоне считали наоборот. Напротив, 53% дартмутских студентов и 11% принстонских считали, что обе команды были виноваты. На вопрос: «Была ли игра чистой?» — 93% студентов Принстона ответили, что матч был грубым и грязным, но с ними согласились менее половины (42%) дартмутцев. Принстонские ребята также были убеждены, что Дартмут нарушал правила примерно в два раза чаще.
Абсолютно ясно, что «факты», наблюдаемые зрителями, зависели от мотивации и приверженности последних. Студенты хотели быть солидарными со своей альма-матер, но не осознавали, что это влияет на то, что именно они видят. Они и понятия не имели, что их восприятие искривлено. Конечно, такое случается постоянно. Английские фанаты (которые постарше) клянутся, что в финале чемпионата мира 1966 года мяч в третий раз все-таки пересек линию ворот, немцы же вряд ли с ними согласятся. Для одних Криштиану Роналду — это художник, которого несправедливо обливают грязью; для других — симулянт и пустышка. Наш мозг видит то, что ему хочется; если он уже во что-то поверил, то разубедить его будет очень сложно.
Том Гилович, психолог университета Корнелла, точно знает, как это работает. Он занимается изучением процесса обработки информации и принятия решений человеком. Том является соавтором одного из самых популярных в истории исследований на спортивную тематику — «Горячая рука в баскетболе: неправильное восприятие случайных последовательностей». В работе было доказано, что такого явления, как «горячая рука» (баскетбольный термин, обозначающий игрока в очень хорошей форме, который попадает в цель раз за разом) не существует.
Баскетболисты и болельщики склонны верить, что шансы игрока забросить мяч в корзину возрастают с каждой удачной попыткой. Но исследование Гиловича показало, что эта связь надумана, а на самом деле в среднем шансы попасть в цель абсолютно равны в каждой попытке — 50/50.
Хотя это исследование и было не особо мудреным, оно произвело фурор в баскетбольных кругах; болельщики и спортивные аналитики спорят о нем до сих пор. Люди просто не хотят верить таким результатам.
Гилович с пониманием отнесся к «теплым» отзывам об этой работе, в том числе и от баскетбольных знаменитостей, таких, как Ред Ауэрбах. Ауэрбах, признанный величайшим тренером в истории NBA, икона команды, за которую болеет сам Гилович (Бостон Селтикс) не был впечатлен этой работой. «Ну, исследовал он там что-то,- коротко ответил он. — Вы даже не представляете, как мне плевать».
Гилович отмечает, что подобная реакция встречается повсеместно. «Поскольку я болею за Селтикс, мне, конечно, хотелось, чтобы Реду работа понравилась больше, — сказал он нам. — Но со временем я стал радоваться такой негативной реакции: она лишь подтверждает основную мысль исследования — убеждение, что «горячая рука» существует, это когнитивная иллюзия; а тот, кто больше всего смотрит баскетбол, больше всего и «наблюдал» свидетельств в пользу «горячей руки», поэтому так упирается перед нашим открытием».
Люди спорта видят то, что хотят видеть, что их учили видеть, во что они верят. Они видят игру. Ауэрбах просто «знает», что «горячая рука» существует, даже если это неправда. Точно так же мы видим, что в футболе атака важнее, чем защита, хотя это и не совсем так.
Перевод Юрия Паустовского