(Публікується мовою оригіналу)
— За 15 лет, прошедших с того дня, когда не стало Валерия Васильевича, у меня лично так и не исчезло ощущение глубины этой потери, не стало легче. Часто бывают моменты, когда остро чувствуешь, что его нет рядом.
— За это время выросло почти целое поколение футболистов, которое уже не застало Валерия Лобановского. Что им надо о нем знать?
— Конечно, об этом человеке нужно рассказывать молодому поколению. Его жизнь и победы, его команды говорят сами за себя. Не стоит заставлять детей изучать какие-то отдельные факты, надо, чтобы они сами интересовались историей клуба, росли не только на современных кумирах, а знали всех, кто творил историю «Динамо». Тот, кто знает историю жизни Лобановского, знает историю «Динамо», историю всего футбола в целом.
— Известно, что Лобановский ценил вашу порядочность и преданность клубу. Вы действительно такой однолюб? Когда играли в дубле «Динамо» и не попадали в первую команду, не было желания уйти?
— Мне трудно об этом даже думать. Тогда, в юности, не представлял себя в другой команде. Я рос с мечтой о «Динамо» — это была единственная команда, которая для меня существовала. Поэтому о переходе даже мысли не возникало. В возрасте 10 лет я надел футболку «Динамо» и в иной форме просто себя не видел. Для моего поколения киевское «Динамо» было символом патриотизма, любви к Родине. Это не просто твоя страна, город и улица, где ты живешь, твои друзья и родные, команда, за которую ты играешь в футбол... Этого нельзя изменить...
— Возможно, годами держа вас в дубле, Лобановский проверял ваш характер?
— Это был нормальный, естественный ход событий. Помню историю с моим возможным переходом в московское «Динамо» весной 1986-го. Тогда весь наш основной состав готовился лететь на Кубок Мира в Мексику в составе сборной СССР, а я еще не был основным игроком. Сам видел письмо, в котором Лобановский давал свое разрешение на мой переезд в Москву до конца сезона. Задело, что мою судьбу решали без моего согласия. Поэтому я тогда для себя решил, что даже если не буду играть в киевском «Динамо», то сам выберу для себя другую команду. И отказал Москве.
Это вызвало скандал: какой-то пацан отказал генералу в переходе в саму Москву! Думаю, я принес руководителям много неприятностей. Рассказал обо всем Анатолию Пузачу. Он меня поддержал, сказал, что я все правильно сделал. Возможно, Лобановского заставили дать это разрешение и «поделиться» игроками с московскими «одноклубниками». Случилось так, что уже осенью мы играли решающие матчи за чемпионский титул именно с московским «Динамо». Команда вернулась из Мексики очень усталой как физически, так и психологически. Меня выпустили в основном составе. Я забил. Затем снова — опять забил. И так в шести матчах подряд. Только тогда понял, что я уже играю за основной состав. А если бы переехал в Москву? Забитых мной мячей как раз могло и не хватить (улыбается). Я был тогда очень счастлив, что помог команде «вытянуть» тот сложный сезон и стать чемпионом.
— В то время попасть в основной состав «Динамо» было практически невозможно. Вы сами как-то говорили, что для этого нужно не только сравниться с футболистом, который играет на твоей позиции, но и быть лучше него.
— Это не только слова, это — жизненный опыт. Если ты сравнялся по уровню игры с футболистом, который выступает в основном составе, опыта у него все равно гораздо больше. Стабильно я начал играть в 1986 году после Мексики. Но свой первый матч за «Динамо» провел в 19 лет в полуфинале Кубка против «Динамо» из Тбилиси. Хорошо помню, что я заменил Олега Блохина. Первый свой мяч забил в следующем году, когда мне исполнилось 20. Мне был предоставлен шанс, я входил в основную обойму. Не так часто попадал в стартовые 11, но был готов выйти на поле в любой момент.
— Тренеры как-то поддерживали молодежь, которая обычно сидела на скамейке запасных? Лично вас Лобановский подбадривал?
— Такого не было. Когда я тренировался и каждый день был рядом с той уникальной командой, которая выиграла Кубок Кубков 1986 года, у меня было ощущение, что на тот момент я уступал основным игрокам. Почти весь турнир простоял за воротами и вышел на замену всего в одном поединке. Возможно, мне не хватало футбольной наглости, чтобы сыграть чуть раньше, но я реально чувствовал, что проигрываю конкуренцию. Поэтому оставалось только работать и ждать. И мое время пришло.
Тогда же атмосфера команды все время держала в тонусе. Коллектив был очень дружный, не было никакой зависти. Каждый знал, что все зависит от него и все нужно доказывать на тренировках. Это не конкурент виноват, что он лучше, а ты сам, потому что пока не дотягиваешь. Поэтому мне не понятна реакция болельщиков, которые после поражения своей команды срывают злость на сопернике, который оказался сильнее. Какие к нему могут быть претензии? Очень хорошо помню, как мы с «Сампдорией» обыграли в Неаполе местный «Наполи» с Марадоной в составе. Нас тогда забросали камнями, хотя должны были забрасывать своих. Важна правильная оценка.
— В ваше время «выживал» и попадал в первую команду только сильнейший. Как удавалось справляться не только с колоссальными физическими нагрузками, но и с психологическим давлением?
— Я просто очень хотел играть. Когда в 17 лет попал на первые сборы, для меня самым главным было «выжить». Нас было пятеро, выпускников школы из группы Анатолия Бышовца, которая завершила юношеский этап. Также рядом играли старшие ребята: Черников, Гришко, Пасечный, Баранов, Ященко, уже проходившие сборы, привыкшие к такой работе и знавшие, что это такое. Было невероятно трудно: переход из юношеского футбола во взрослый был очень резкий. Но тогдашний дубль выполнял почти такую же работу, как и первая команда. Наверное, так и закалялся характер.
Не скажу, что с годами становилось легче, но я уже «втянулся», и эта работа воспринималась нормально. А те первые сборы запомнил навсегда. Когда начался сезон, не скажу, что игралось просто, но я чувствовал, что полученный багаж дает мне возможность выполнять те или иные требования. И альтернативы не было, тогда и в голову не приходило, что может быть как-то по-другому, поэтому нагрузка, работа, моральное состояние воспринимались как норма.
— Нынешние футболисты расслабляются с помощью компьютерных игр и других развлечений, которые предоставляет современная техника. А как вы проводили вечера на базе? Что вам позволял Лобановский?
— Валерий Васильевич не был таким уж деспотом. В наше время футболисты проводили на базе очень много времени. Женатые заезжали за два дня до игры, а холостые — за три. Особенно доставалось Анатолию Демьяненко, который долго не был женат, хотя играл в основном составе. Он говорил Васильевичу: «Мне 25 лет. Можно я не буду заезжать за три дня?» — «Сначала женись», — отвечал Лобановский. — «Как мне жениться, когда я все время на базе?» — удивлялся Толя (улыбается).
Из развлечений у нас был бильярд, один телевизор в холле, где мы собирались все вместе. Не обходилось и без карт, они не запрещались, но никогда не было ночных игр. В 23:00 выключался телевизор — и все расходились по своим комнатам. Ни в холле, ни в бильярдной никого не оставалось. Также карт не было и в день игры. С удовольствием вспоминаю, как много мы читали, постоянно обменивались книгами. Перед сном я всегда проводил время за хорошей книгой. Любил романы Дюма, которого перечитал почти всего, потом были фантастика, детективы, исторические романы. Читали не все игроки, но очень многие. Книга, которая произвела впечатление на кого-то одного, передавалась из рук в руки. Книг было немного, некоторые было тогда просто достать...
— «Лесиком» вас назвал Лобановский?
— Нет, это все Вадик Тищенко. Когда мы были в дубле, он пришел из винницкой «Нивы» и все время ласково называл меня «Лесик». Кто-то подхватил — так и прижилось. Я был не против, так как и звучит нормально, и не похоже ни на что другое. А самого Тищенко почему-то все называли Джоном. Мы с ним жили в одном номере и в «Динамо», и в сборной, очень много времени проводили вместе. К сожалению, его уже тоже нет с нами.
— Вскоре, после того как вы закончили карьеру игрока, Лобановский вернулся в «Динамо» и пригласил вас своим помощником. Помните, как это произошло?
— Мы были соседями, жили в одном подъезде: Лобановский — на 10-м этаже, а я — на 12-м. Когда Валерий Васильевич вернулся в Киев, я уже несколько месяцев был здесь. Тренировался, пытался продолжить карьеру и еще поиграть за «Динамо». Но проведя пять лет за границей, сделал несколько операций. Уже чувствовал, что не тот. Команду тогда тренировал Йожеф Сабо, а Анатолий Пузач приходил смотреть тренировки, знакомиться с футболистами.
Как-то я подошел к нему и спросил, что мне делать. Он ответил: «Давай к нам!» Я до сих пор благодарен ему за это. Так я закончил карьеру футболиста. Чуть позже, через несколько месяцев, Лобановский пригласил меня к себе домой и предложил войти в его тренерский штаб. Сразу спросил: «Ты понимаешь, что не будешь получать столько, сколько в «Глазго Рейнжерс»?» Конечно, я понимал, но с удовольствием согласился.
Лобановский сначала не хотел ничего менять, никого увольнять. На тот момент в тренерском штабе работали Зуев, Онищенко, Демьяненко, Пузач, Михайлов. Лишь после того как Онищенко пошел работать в донецкий «Металлург», а Зуев возглавил вторую команду, освободилось место для меня. Валерий Васильевич поговорил с Григорием Суркисом, тот вызвал меня и предложил эту работу. Конечно, для меня это было большое счастье и удача — снова вернуться в «Динамо» уже в новом качестве. В первую очередь нужно было забыть, что я сам бывший футболист, если хотел чего-то добиться как тренер.
Работать было очень интересно, мы помогали Васильевичу на тренировках, он нас пускал вперед, особенно когда отрабатывались элементы прессинга, чтобы мы были рядом с игроками, показывали, как все правильно делать. Словом, очень часто участвовали в практических занятиях. Также было интересно смотреть, как Лобановский готовится к занятиям и играм, требует. Я увидел Васильевича с совершенно новой стороны. Его беседы после тренировок, разборы игр были очень полезными.
— После того как вы также стали тренером, в ваших отношениях с Лобановским что-то изменилось?
— Васильевич нас сам подталкивал к сближению как коллег. Помню, однажды я вернулся из Генуи, а он как раз приехал из Кувейта, и мы решили пообедать вместе. Пригласил его к себе, накрыли стол... Думаю, уместен будет алкоголь? На всякий случай приготовил коньяк и вино. Сидим, обедаем, Васильевич и спрашивает: — Ты в отпуске? — Да. — И я в отпуске. Выпили по рюмке. Он знал, что я курю, поэтому через некоторое время говорит: «Чего сидишь? Иди покури». Словом, способствовал непринужденной обстановке.
Поскольку мы были соседями, то часто вместе возвращались домой с базы, много разговаривали. Могу сказать, что с ним было очень легко. В целом его тренерский штаб был очень сплоченный. Лобановский — более жесткий, конкретный, немногословный, Пузач — мягкий, дипломатичный, он пытался сглаживать острые углы после фраз Васильевича. Они потрясающим образом дополняли друг друга. И оберегали нас, молодых, потому что самые большие психологические нагрузки брали на себя, а у нас была возможность смотреть и учиться.
— Лобановский не любил публичности, скептически относился к журналистам. Это действительно было так, ведь вы общались не только на работе?
— Мне кажется, что Лобановский просто не любил рассказывать по несколько раз одно и то же. Когда ему было что сказать, он говорил. Правда, не каждому журналисту давал интервью, тем, кто, по его мнению, мог точно передать его мысли. Если честно, я тоже не сторонник того, чтобы постоянно маячить в СМИ. Иногда создается впечатление, что кое-кто это делает, только чтобы о нем не забыли. Но не стоит ежедневно повторять банальности. Иногда хочется чем-то поделиться с профессионалом, который разбирается в футболе.
— Как считаете, здоровье Лобановского подорвала работа в Кувейте, в частности, местный климат?
— Скорее, не подорвала, а ухудшила. Я всегда удивлялся тому, какие нагрузки он выдерживал. Иногда мне самому было трудно бегать кроссы, а Лобановский всегда был впереди. Я понимал, что кроссы необходимы, но у нас их было слишком много. Даже сейчас, когда мне друзья предлагают выйти на пробежку, отказываюсь, потому что в свое время набегался.
Примерно в 1987-1988 годах у Васильевича начала проявляться аритмия. Но без своей работы он не мог и заставлял себя очень много физически работать. Хотя, будучи игроком, он сам этого очень не любил. А в Кувейте климат действительно тяжелый, много времени Васильевич проводил под кондиционером, потому что выйти на улицу было невозможно из-за жары. Это и обострило его проблемы со здоровьем.
— Буквально через несколько дней после его смерти вы приняли команду. Что чувствовали в тот момент?
— Сначала я был исполняющим обязанности. Помню, эту приставку убрали в тот день, когда Игоря Суркиса назначили президентом «Динамо». Его представили на этой должности, а меня — полноценным тренером. Григорий Суркис тогда возглавил Федерацию футбола Украины.
Когда не стало Валерия Лобановского, завершение сезона получилось не таким, как хотелось. Мы проиграли и Кубок, и чемпионат «Шахтеру». До сих пор помню поединок с «Таврией», когда, несмотря на все наши старания, футбол был не на первом месте, внутри чувствовали опустошенность: еще слишком свежа была рана. По сравнению с потерей Лобановского все остальное было мелочами. Тогда меня как тренера очень задели слова наставника «Шахтера» Невио Скалы о том, что победу в Кубке они посвящают Лобановскому. Я понимал, что это мы должны были победить. Поэтому в следующем сезоне все надо было возвращать на свои места.
Не было никакой суеты. Я не копировал Валерия Васильевича. Просто знал, как «Динамо» ставило игру и что следует сделать, чтобы побеждать. Конечно, что-то менялось, но в целом я пытался продолжать направление, которое и сам считал правильным. Сначала было трудно даже садиться в кресло Лобановского на установке перед играми или тренировками. Когда делал это впервые, сказал ребятам, что в это кресло кто-то должен сесть. Но гораздо сложнее было продолжить работу и удержать результаты на прежнем уровне. Те задачи, которые ставил Валерий Васильевич, были высокого уровня.
— Методикой Лобановского, по их словам, пользовались известные тренеры Капелло, Липпи, Анчелотти. Как считаете, если бы он был жив, придумал бы что-то новое?
— Васильевич говорил, что придумывать ничего не нужно. Все заключается во взглядах на футбол, в том, как ты видишь его развитие. Продолжается эволюция. Есть направление, в котором движется футбол. А отдельные упражнения которыми были 50 лет назад, такими остались и сейчас, просто увеличивается скорость и интенсивность групповых действий. А идея — одна. Однажды кто-то пришел посмотреть тренировку Лобановского и начал записывать его упражнения. Администратор сказал об этом тренеру, а Васильевич ответил: «На здоровье! Потому что сами упражнения ничего не дают, нужно знать, для чего, сколько и когда».
Светлана ПОЛЯКОВА, официальный клубный журнал «Динамо»
Переходь за посиланням та донать нашим захисникам!
